В бреду любви твое я имя повторяю... Любовь - не ненависть, - бывает не взаимной... Ты не скучай, ведь я же по тебе скучаю...Такая женщина! Ей можно даже правду говорить!

Россия - вторая страна в мире по потреблению майонеза. Первая, как не сложно догадаться, США, где майонез едят еще больше, поливая им различные бургеры и картошку фри. Мы же заливаем острым жирным соусом сытные салаты: оливье, селедку под шубой, даже простой помидорный салат с луком.

"Совсем простенькое, из анекдота про таблицу умножения. "Сколько будет дважды два? - А мы продаем или покупаем?" С "народом" этим (с термином) та же самая анекдотическая фигня случается регулярно", - пишет сатирик и публицист на своей странице в Facebook.

18 Мая 2021 года на 83-м году жизни умер Владимир Анатольевич Фёдоров, советский и российский актёр, главным образом исполнявший роли героев-карликов; широко известный благодаря роли колдуна Черномора в фильме-сказке Александра Птушко «Руслан и Людмила» (1972). Он родился 19 февраля 1939 года.

Его называли неудобным, чужим, лишним. Одни считали, что он страдает манией величия. Другие говорили о мании… совершенства. Каким артист был на самом деле, не знали, кажется, даже близкие. Очевидно одно: в искусстве он не сделал и десятой доли того, на что был способен. Талантлив-то был от Бога…

Кто-то в тюрьме встает на путь исправления, а я, очевидно, качусь по наклонной. С каждым днем – все более закоренелый преступник.

В Ryanair подтвердили, что пилоты получили от авиавластей Беларуси указание лететь в Минск. Российский авиаэксперт Вадим Лукашевич считает, что лайнер до последних минут уходил от преследующего его истребителя.

Не обязательно человек, который вырастил сына, построил дом, посадил дерево – настоящий мужчина. Очень часто это обычная женщина!

Как зовут офицера полиции, которого судили образцово-показательным судом в Миннесоте? Формально его зовут Дерек Шовин, но обстоятельства этого суда наталкивают на мысль, что, возможно, его фамилия – Дрейфус.

Из воспоминаний академика Д.С. Лихачева - «Эту ледовую дорогу называли дорогой смерти, а вовсе не «дорогой жизни», как сусально назвали ее наши писатели впоследствии.